ksi-45.ru

Склонность выбирать импортные товары, называть детей иностранными именами и радушно приветствовать иностранцев как «белых людей» – не что иное, как оттенки ксенофилии ⓘКсенофилия (др.-греч. ξενοφιλία, от др.-греч. ξένος — чужой, гость и др.-греч. φιλία, любовь, склонность) — психологическое понятие, означающее любовь и склонность к неизвестным вещам и людям, неиспытанным ощущениям. Противоположно ксенофобии. — Википедия., которую часто испытывают жители нашей страны. Чем же объясняется привязанность к иностранным изделиям, вкусам, целям и образу жизни?

Возможно, в этом скрыта магия русского национального характера, который «колеблется между слабохарактерностью и высшим героизмом», как отмечал Иван Александрович Ильин в «О России. Три речи». Или дело во всевосприимчивости, распахнутости и способности начинать сразу, в уповании на неизведанные возможности жизни и силу случая, о которой писал Георгий Гачев.

«Если любовь, это действительно поиск в другом человеке тех качеств, которых недостает нам самим, то любовь к человеку, родившемуся и живущему в другой стране, наверное, становится следствием поиска в чужой культуре тех ценностей, которых недостает на родине».

«Русские яростно, нарочито грубят друг другу в общественных местах. Это особенно очевидно иностранцу, ведь ему обычно достаются вежливость и внимание — часто в обход очереди».

Внутренний голос рано или поздно спросит: может ли человек, рожденный в одной культуре, чувствовать себя частью другой, отличной? И если он поймет, что место, люди вокруг и нравы не для него, то всегда можно сменить город, страну и язык. Здравомыслие и 13 статья Всеобщей декларации прав человека не осудят такой выбор. Но откуда растет это желание?

Когда в 1946 году Уинстон Черчилль назвал Советский Союз в Фултонской речи причиной «международных трудностей», он крепко связал образ России с «железным занавесом».

«Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Восток-Запад, она соединяет два мира».

Британский писатель и философ Ален де Боттон как-то озадачился вопросом, почему людей манят незнакомые страны и их жители. В «Искусстве путешествовать» он ответил так:

«..Завел в России все заморские хитрости, сам учился всему и не мог только сплести лаптей».

Советский лингвист и автор книги «Язык и межкультурная коммуникация» Светлана Григорьевна Тер-Минасова часто пишет о неком раздвоении личности, когда человек изучает иностранный язык. При этом она отмечает, что в этом деле «необходим определенный отказ от собственного я». Светлана Григорьевна убеждена, что поскольку слово – кусочек реальности нового мира, то «переходя от одного языка к другому, человек меняет характер, образ мысли…». Одним словом, получает нового себя, право на новую жизнь. Но для чего все это?

С новым законом «О порядке выезда и въезда» Россия открыла границы и начала свободно выдавать своим гражданам загранпаспорта.

В искусных лекциях советского культуролога Юрия Лотмана о русской культуре упоминается, что с античных и средних веков «путешествие рассматривалось как элемент образования». А XVIII век в России можно назвать веком передвижений. Именно тогда считали, что для того, чтобы из мальчика вышел взрослый человек, необходимо было не только пройти специальное обучение, но и путешествовать. Но позже об этом пришлось забыть до конца XX века.

И только к 1991 году все изменилось. Советскому же человеку для поездок за границу надо было получить разрешение специального подразделения МВД, пройти комиссию и соблюдать правила поведения за рубежом. Из официальных правил известно, что не допускалось проявление высокомерия, зазнайства, кичливости или пренебрежения. Не рекомендовалось устанавливать связи с гражданами капиталистических стран. Было необходимо постоянно проявлять высокую политическую бдительность и быть готовым в умелой форме разъяснять миролюбивую внешнюю политику Советского правительства.

Любовь ко всему иностранному здесь – это поиск того, чего недостает дома. И ключевое слово здесь – любовь.

«Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. На Западе тесно, все ограничено, все оформлено и распределено по категориям, все благоприятствует образованию и развитию цивилизации — и строение земли и строение души».

Но чем же можно объяснить незавершенность бытия, непостоянный рост и вечный поиск себя? Русский философ Николай Бердяев намекает на особое географическое положение:

Особое отношение к себе, как к иностранцу, заметил американский журналист и писатель Роберт Кайзер, когда с 1971 по 1974 годы он был шефом московского бюро газеты The Washington Post. Он написал о России четыре книги. В первой из них «Россия: народ и власть» он выделил:

Клише сработало. Не сработали атрибуты пережитой истории, которые куда-то исчезли из страны: западноевропейские формы быта, любовь к французскому языку, возможность путешествовать и учиться за границей. Осталось легкое очарование тем временем, когда и «средний» человек мог смотреть мир.

Вот только не хватало Петра I своего времени, о котором бы вспоминали так же, как крестьяне вспоминали о великом царе:

Согласно идеям Гачева, категория целостности к русскому складу мышления не применима, так как бытие русского человека в состоянии незавершенности. Его сознание призвано на постоянный поиск себя, поскольку «сбивается с постепенности своего вырастания». Оно не имеет своей сути как готовой данности.

Любовь и склонность к неизвестным вещам и людям, не испытанным ощущениям в психологии обозначают ксенофилией. Такое состояние в России также называют «верой в то, что все иностранное лучше отечественного»: изделия, манеры, нравы, люди и пр.

Советский и российский философ, культуролог Георгий Гачев в течение многих лет занимался постижением и описанием национальных образов и моделей мира. Он отмечал, что «каждая национальная целостность есть Космо-Психо-Логос, то есть тип местной природы, национальный характер народа и склад мышления».

В «Истоках и смысле русского коммунизма» он писал: